История из заначки, о которой я вспомнила, благодаря девушке с щенком ньюфа. Девушка вообще шедевр. Подарила семье брата щенка ньюфа, думая, что ньюф - это маленькая черненькая собачка!!! Брат немедленно покрылся пятнами (аллергия). Я бы тоже покрылась, если бы мне под видом маленькой черненькой собачки ньюфа подарили. И щенок перекочевал к девушке. Она о нем трогательно заботится и все такое, но ... Ну, сама знаешь!

Кир, горчица и другие исторические персонажи.

«Мемуары нужно писать, когда еще помнишь, как дело было».

Е.Орочко

Я этот «мемуар» довольно давно написала. То есть как раз вовремя (см. эпиграф). А потом подумала, кому интересно такое старье теперь, когда разные электронные устройства есть. И думать забыла о своем «произведении». А тут на днях владелица щенка, с которым она занимается под моим «чутким руководством», спросила с надеждой: «Нельзя ли намазать горчицей кусок колбасы, он попробует съесть и поймет, как это неприятно…» Я нетактично рассмеялась в ответ. Пришлось объясняться. Рассказать, как я сама этим способом пыталась воспользоваться. Вот этот рассказ - иллюстрация к тому, как нелегко бывает отучить собаку от неприятной и опасной привычки подбирать отбросы с земли. Очень актуально для большинства владельцев собак. Хотя бывают ведь счастливцы, чьи собаки без всякого отучения не делают этого, не имеют склонности, так сказать, от природы. Но таких чрезвычайно мало. За свою многолетнюю и разнообразную практику я встречала таких единицы. Попадаются и такие собаки, чье отучение состояло буквально в однократном применении удачно выбранного воздействия, результат которого сохранялся на всю жизнь. Ну да ладно!

В то время, о котором идет речь, у меня была первая собака, молодой самоуверенный дворняг, сам по себе ходячий сборник приключений, о чем будет рассказано в свое время. Наша семья жила практически в двух шагах от Измайловского лесопарка, и прогулки с собакой были приятны и необременительны. Тем более с первой собакой не только у меня, но и в семье вообще. То есть споры, кому идти с собакой, происходят, но их причина в том, что все хотят пойти; спустя годы они перерастут в вялые препирательства на тему «почему я?». Но в шесть утра у меня конкурентов не было. Так сложилось, что всю жизнь я встаю довольно рано, но это единственный период, когда подъем ни свет, ни заря, ни только не угнетал меня, а даже почти доставлял удовольствие. Возможность вдоволь погулять в пустом в эти часы парке да еще в обществе таких же энтузиастов собаководов была весьма привлекательна. Я с удовольствием вспоминаю те времена, когда бесконечные  обсуждения кормежек, прививок, глистов и прочих, столь же волнующих тем были приятны. Компания наша была весьма разношерстна как в прямом (собачьем) значении этого слова, так и по составу владельцев. По началу нас объединило время прогулок, и возможность бесконечно рассказывать  о своей собаке, не раздражая собеседника. Да кто еще, скажите, может, благосклонно вникая в подробности, выслушивать всю эту милую чепуху, как не свой брат-собачник. Как совершенно справедливо высказалась однажды моя знакомая, первые полгода владелец щенка ни о чем другом, кроме как о собаке, и говорить-то не может. Но очень скоро мы сдружились, и в специфические собачьи разговоры стали проникать вполне приличные общечеловеческие темы.

В компании были двое среднего возраста дядечек. У одного из них, Алексея, жила молодая восточница, когда я влилась в компанию, ей было месяцев 10. У второго, Леонида  Ивановича – кобель ротвейлер того же возраста. Оба по воскресеньям ходили со своими собаками на дрессировочную площадку, где занимались в группе с инструктором по программе ОКД (единственной в то время программе послушания принятой, и даже обязательной, в системе ДОСААФ, объединявшей владельцев собак служебных пород). В остальные же дни они усердно дрессировали собак самостоятельно, готовясь к очередному занятию на площадке. Количество занятий, предшествующих сдаче испытаний и получению диплома, было ограничено, и дядечки старались уложиться в срок. Их пример был очень заразителен, а уж авторитет, как людей, занимающихся собаками на площадке, был высок до неприличия. Они охотно передавали остальным «непосвященным» всевозможные премудрости, почерпнутые у инструктора. Не имея раньше собак, будучи вообще далекими от всей этой кинологической кутерьмы, они, обзаведясь не просто собаками, а породистыми собаками с родословными, невероятно гордились ими. Сейчас, когда  обладатели ламинированных шедевров типографского мастерства, увенчанных голограммами, сравнивают, чья родословная круче, и в какой из них больше неудобопроизносимых на русском языке кличек и загадочных титулов, объяснить, в чем была прелесть скромной бумаженции, где в родителях значатся Джек и Пальма, непросто. Дядьки были очень симпатичные, жили по соседству, работали вместе на заводе и являлись центром нашей группы. Леонид Иванович с ротвейлером Барсом был самой ранней пташкой, выходя на утреннюю прогулку аж в пять утра. В ожидании остальных, он делал кружок другой по своему маршруту и неизменно приветствовал нас словами «ну, вы и спите!». Это в половине-то шестого!!! Он приобрел своего ротвейлера месячным недокормышем, «по блату» купив его в военном питомнике. Ко времени нашего знакомства щенок превратился в юного атлета, увы, не блещущего безупречным экстерьером, но зато прекрасно выращенного и налитого силой и здоровьем. Характер у пса был покладистый, во всяком случае, конфликтов с хозяином и членами его семьи, в которой были и дети, не возникало. Он был по настоящему привязан к Леониду Ивановичу, всегда держался неподалеку и внимательно следил за ним. Однажды, будучи еще очень молодым и не имея никакой специальной подготовки, защитил своего обожаемого дядечку от целой компании хулиганов. Хозяин овчарки, на мой взгляд, немного завидовал Л.И., хотя это не портило их добрых взаимоотношений. Овчарка Альма слыла довольно легкомысленной особой, а на фоне степенного ротвейлера  выглядела откровенной шалавой. Забавно, что Альму эту Алексей приобрел, по его словам, для сына, «чтобы привязать того к дому». По видимому на взрослеющего юношу этот педагогический прием должного действия не оказал, поскольку никто из нас ни разу не видел его гуляющим с собакой. Зато в обществе подружек был он замечен неоднократно.

Прогуливалась в нашей компании дама с полуторагодовалой  эрделькой Джесси. Даму  принципиальные дядечки не очень жаловали, поскольку, по слухам, она приобрела диплом по дрессировке для своей собаки не праведным путем. Не подумайте ничего плохого. Это всего лишь означает, что она приплатила инструктору, и тот слегка подтасовал результаты испытаний. Не смейтесь! В те «далекие и темные времена» это считалось предосудительным. Диплом был необходим для получения направления на вязку. А дама мечтала о «внуках». Эрделька была чересчур упитанная, что не способствовало успехам в выставочной деятельности, зато давало дядечкам  богатую пищу для язвительных и порой двусмысленных высказываний в адрес собаки, а заодно и ее хозяйки. Манера дамы держаться несколько высокомерно их только подзадоривала.

Наши ряды вскоре пополнила тетечка с дворнягом Филей, скрывавшим  в глубинах своей родословной какую-то породистую коротконогую особь. Его хозяйка служила ярчайшим подтверждением того, насколько притягательным было наше общество. Дворняг отличался скверным склочным нравом и имел пренеприятную привычку выть и скулить, оставаясь один дома. Поскольку днем никто дома оставаться не мог, а концерты эти соседей раздражали, тетечке не оставалось ничего другого, как выпускать пса на весь день на улицу. Представьте себе: встать в пять утра, отгулять с собакой часа полтора, а то и два в парке, и, вернувшись домой и, накормив, выпустить ее шляться по улицам уже самостоятельно!

Кроме того, членом нашей компании был мальчик лет 13 с королевским белым пуделем. Пудель был уже дрессированный и хорошо слушался мальчика. Мне запомнилось, как он  (пудель, разумеется) сидел иногда на тонкой верхней штанге хоккейных ворот на спортивной площадке. По сей день не понимаю, как он туда попадал, а спросить в те времена я, по-видимому, стеснялась.

Позже  к нам обычно присоединялись и другие знакомые со своими собаками, и к концу прогулки наша стая выглядела очень внушительно. Это часто тревожило любителей бега, к этому времени появлявшихся на аллеях. Но, надо сказать, бесконечные разговоры не мешали нам внимательно следить за собаками, конфликтов не случалось. Теперь часто наблюдая, как группки собаковладельцев, подобные нашей, беспечно болтают, совершенно не интересуясь, чем заняты их собаки, я горжусь тем, какие мы были дисциплинированные и ответственные.   

Всех нас объединяло страстное желание отучить своих собак от привычки подбирать с земли. За исключением, пожалуй, хозяина пуделя. С королевским высокомерием пудель взирал на наших собак, когда те поспешно заглатывали найденные объедки, никогда не следуя их примеру. Кроме того, некоторые из наших собак грешили склонностью к намазыванию продуктов жизнедеятельности (человеческой) и различной тухлятины-дохлятины на себя. А поскольку в парке найти подобные прелести – не проблема, частенько приходилось мыть наших чрезвычайно противных в эти моменты собак. Особенно досадно бывало, если подобная неприятность происходила утром, когда нам, спешащим кто на работу, кто на учебу, только этого и не хватало.

Мы то и дело рассказывали друг другу истории о совершенных нашими собаками «преступлениях». В частности, владелица эрдельки поведала, как весенним утром с умилением наблюдала за своим, тогда еще щеночком, катающимся на спине по зеленой травке. Увы! Не молодая зелень привлекла щенка. Когда, насладившись процедурой, щеночек подбежал к хозяйке, благоухая тухлятиной, все стало ясно.

Хозяин Альмы забавно рассказал об украденных собакой сосисках. Утром в воскресенье, собираясь с собакой на занятие на площадке, он не обнаружил обещанных женой на завтрак сосисок. Немного обидевшись: мало того, что домочадцы спокойненько спят, а ему, несчастному, нужно идти с собакой заниматься, так еще и покормить забыли, он, перекусив чем пришлось, отправился на площадку. Вернувшись домой, естественно, стал выяснять отношения с женой, которая клялась и божилась, что сосиски оставила на столе и, между прочим, последние, и не сходил бы он лучше  в магазин, вместо того, что бы морочить ей голову. Порядком разозлившись, Алексей провел остаток выходного дня на диване с газетой, демонстративно не замечая жену и сына. Кто выгуливал собаку на ночь, не знаю, но утром, как обычно, Алексей вышел с ней в парк. На сей раз Альма, всегда стремительно делавшая свои дела, надолго «засела», и Алексей был вынужден поинтересоваться, в чем, собственно, дело. К его изумлению собака старательно  выдавливала  из себя что-то длинное и подозрительно похожее на…  Старшее поколение помнит, что в то время только- только появились сосиски в синтетической оболочке. Они имели неприятное свойство крайне неохотно расставаться с этой самой оболочкой, поэтому их частенько варили прямо со шкурой, снимая последнюю непосредственно во время еды. Вот эти-то оболочки, естественно, уже без содержимого и выдала Альма. Не знаю, как проходило у Алексея примирение с женой, но Альма точно получила свое, хотя, спустя столько времени, это и было бессмысленно.

Из известных мне людей Алексей был единственным, умудрившимся извлечь пользу из привычки собаки подбирать с земли. Сосиски сосисками, а обычную, полагающуюся ей пищу, Альма не жаловала. Ее законная, любовно приготовленная каша с мясом и овощами  (в то время о концентрированных кормах в России не имели понятия) могла часами и сутками оставаться нетронутой. Хотя Альму худой нельзя было назвать, хозяйское сердце – не камень. Перепробовав, без особого толка, все возможные способы  сделать собачью еду привлекательной,  Алексей изобрел свой собственный. Как именно он это проделывал неизвестно, но суть заключалась в том, что он приносил в парк и выкладывал куда-нибудь на пенечек Альмину кашу. Собака, как бы случайно, находила ее и поедала, считая, по-видимому, незаконной, а потому особенно привлекательной добычей. Понимая, что его способ кормления не безупречен, и едва ли будет нами одобрен, Алексей держал его в тайне. Открылось все случайно. Одна из наших собак была застукана на месте преступления поедающей …кашу! Мы запаниковали. Откуда каша в парке? Понятно, колбасные шкурки и рыбные очистки- остатки стандартной закуски. Но каша? Уж не отрава ли в ней, подброшенная злодеем собаконенавистником? Пришлось, видя наше волнение, Алексею признаться. Одержимые мыслью отучить собак от собирательства, мы были потрясены. До нас даже не сразу дошла забавная сторона этого дела. Лишь спустя какое-то время мы стали поддразнивать неизменно смущавшегося Алексея. Не помню, как он вышел из положения, но фокус с кашей на пеньке больше не повторял.

Каждый из нас, так или иначе, пробовал отучить собаку от пагубной привычки. Но, повторюсь, мы были дилетантами, в обыденном, не обидном значении этого слова. Потому не все наши  действия приводили к нужному результату, некоторые не давали ничего, а кое-какие были только во вред. Я расскажу о некоторых из них, не в хронологическом порядке, а так, как приходит на память.

У Леонида Ивановича и Алексея по идее должно было быть больше шансов на успех. Ведь они ходили  с собаками заниматься на площадку, а прием «отказ собаки от корма, разбросанного на земле» входил в программу обучения. Но одно дело – площадка со стереотипными действиями инструктора, дрессировщиков и собак, другое – «свободный полет» в парке. Правда, к тому моменту, когда Барсу пришло время ходить заниматься, Л.И. отучил его от подбирания совершенно самостоятельно. Тот самый редкий случай, когда одно-единственное удачное действие дрессировщика приносит ожидаемый и, главное, долговременный результат. До этого момента Л.И., как и все мы, безуспешно кричал «фу!» и гонялся за собакой в надежде отобрать недоеденное. Но, когда Барсу было месяцев семь, Л.И. по чьему-то совету проделал следующее. Соорудив рогатку (вспомнил детство золотое!), «зарядил» картофелиной и, улучив момент, когда щенок нашел что-то и стал есть, запустил ею в ничего не подозревающего Барса. Эффект превзошел все ожидания. Подскочив на месте от неожиданности, Барс резво потрусил к хозяину, от которого получил утешение и лакомство. Больше ни разу в жизни пес даже не попытался нарушить запрет. Увы, данный способ не панацея. Барс погиб совсем еще молодым, и Л.И., погоревав, приобрел другого щенка. Тоже ротвейлера, правда, на этот раз суку, которую назвал Лада. Столкнувшись, естественно, с той же проблемой подбирания с земли, он, уверенный в успехе, решил повторить прием с рогаткой и картошкой. К сожалению, на этот раз результат был не такой замечательный. Несколько дней Лада вроде держалась, потом все началось сначала. Даже повторяя процедуру время от времени, Л.И. не добился желаемого результата. Нет-нет, да и прихватит что-нибудь с земли коварная Лада.

Нужно сказать, что сам способ вполне приемлем. В различных вариантах его успешно использовали и используют как профессиональные дрессировщики, так и любители. При правильном подходе к делу, он дает если не стопроцентный, то весьма значительный результат. Судите сами. Картошкой не только не убьешь, но и ощутимого вреда организму собаки не причинишь при всем желании, в то же время – чувствительно. Кидать ее удобно, летит далеко безо всякой рогатки. Опять же не жалко, не экзотический фрукт, все-таки. Хотя, знаю смешной случай, когда в собаку так же вот запустили картошкой, а она, отскочив от поедаемого, с не меньшим энтузиазмом принялась за картофелину. Но не все же такие. Тем более что обычно используют туго свернутый поводок с рывковой цепочкой или строгий ошейник. В последствии позвякивание цепочки в хозяйской руке служит собаке напоминанием: все вижу. Собака  должна быть знакома с подобным воздействием, чтобы не получилось так, что, испугавшись попавшего в нее предмета, ринулась бежать не к хозяину, а от него. В истории с Барсом лично меня удивил не столько прекрасный результат, сколько сам Л.И. Так ловко попасть из рогатки! Наверное, немало оконных стекол расколотил, тренируясь, в детстве!

Во время отучения от подбирания с земли легко допустить какой-нибудь промах, результатом которого станет еще худшее поведение собаки. Пример тому – все тот же Алексей с Альмой. Когда эпопея с кашей немного забылась, он, воодушевленный нашим примером, тоже решил позаниматься отучением. С самого начала у него все пошло не так. Не отличаясь большим терпением, Алексей и раньше частенько наказывал Альму, совершившую что-нибудь неприглядное, но все же подошедшую после этого по его зову. Одного этого вполне достаточно, что бы получить нежелательный результат. Теперь же Алексей постоянно и бестолково наказывал Альму за поедание отбросов, не компенсируя это игрой и лаской  в случае послушания, и не потрудившись натолкнуть на правильные действия. Долго так продолжаться не могло. Контакт с собакой и без того непрочный разрушился  окончательно. Как и следовало ожидать, Альма смекнула, что, подойдя к хозяину, то и дело получает головомойку. Стала на прогулках держаться от него подальше, подолгу не реагировала на зов, если и подходила, то медленно и неохотно, виновато опустив голову, и вся поджавшись. Вот тут бы как следует похвалить собаку,  поиграть с ней, всеми способами показать, что подходить не опасно, а напротив, очень здорово. Пересилив себя, раз другой, такая собака приобрела бы замечательный подход, который, после небольшого закрепления, нелегко испортить. Но вместо поддержки Альма  получала в лучшем случае формально произнесенное «хорошо», в худшем – оплеуху и оказывалась на поводке. Вскоре, отпущенная гулять, она перестала подходить вообще, откровенно демонстрируя страх перед хозяином, что не мешало ей постоянно что-то хватать с земли и поедать. Алексей оказался в тупике. Обиднее всего было то, что Алексей очень любил Альму и громоздил ошибку на ошибку вовсе не со зла, а исключительно по неумению. Он действовал слишком прямолинейно и примитивно, что могло бы пройти с некоторыми собаками, но для Альмы оказалось совершенно неприемлемо. Теперь я понимаю, что у него не было необходимых для дрессировки собаки тонкости и своеобразного чутья, без которых самые обширные знания теории дрессировки остаются бесполезным хламом. Тот же Л.И. обладал не большим опытом и такими же знаниями, но весьма творчески подходил к обучению своих собак, частенько находя нестандартные способы, возможно пригодные в подобной ситуации только для его собаки. Хотелось бы сказать, что выйти из затруднительного положения помогли Алексею мы, его друзья,  но это не так. Нашего тогдашнего опыта было недостаточно, инструктор на площадке также оказался бессилен.

Между прочим, такое абсолютное взаимонепонимание, царящее между собакой и Алексеем в обычной жизни, не помешало ему благополучно сдать испытания по ОКД на площадке. Совершенно честно, безо всяких «вспомогательных средств». Наверное, не на высшую степень, теперь уже не помню, но все же сдать и получить диплом, подтверждающий обученность собаки, что предполагает ее управляемость человеком. Оказываясь на площадке, они оба вели себя совершенно иначе, чем обычно. И у того и у другого выработался своеобразный площадочный стереотип поведения, который сейчас же нарушался, стоило им покинуть площадку. Такое «площадочное послушание» очень распространено и дело здесь не в плохой дрессировке как таковой, а в неумении связать отработанные навыки с повседневным поведением. Алексей еще очень долго пытался наладить контакт с Альмой, но успеха большого не достиг. Спустя какое-то время в гости к нему приехал брат, живший в деревне. Альма ему сразу приглянулась, и он начал компанию по уговариванию Алексея и его семейства отдать Альму ему. Доводы он приводил самые разнообразные, включая  классическое  «разве ж такую собаку можно в  городской квартире держать!» Наверное, Алексеевы мытарства с Альмой добавили веса аргументам брата, потому что собака благополучно переселилась в деревню, где пришлась в прямом смысле ко двору. Заполучив породистую собаку, единственную на всю округу, деревенская родня Алексея чрезвычайно ею дорожила и гордилась. В связи с этим Альма получила такие «льготы», которые соседским Шарикам и Жучкам и не снились. Ни о каком сидении на  цепи и речи не шло, тем более что таким обещанием брата Алексей заручился заранее. Проводя основную часть времени во дворе или вольготно растянувшись на нагретом солнцем крыльце, сопровождая хозяйских детишек на рыбалку и в лес, а по ночам бдительно охраняя дом, Альма была жизнью довольна. Так что у этой маленькой истории вполне счастливый конец.

В то время, я уже говорила, у меня была первая собака. Молоденький кобелечек дворняг, смахивающий при большом участии воображения на овчарку, за которую и был выдан при покупке на «птичке». Я познакомилась с компанией, о которой рассказываю, когда  моему Киру было около четырех месяцев,  и он уверенно превращался из щенка овчарки в дворнягу обыкновенную. Меня это обстоятельство очень огорчало, поскольку осуществление детской мечты о настоящей собаке (махровом восточнике размером с обеденный стол) откладывалось на неопределенный срок. Слабая надежда на то, что Кир все же может еще и вырастет плохонькой, но овчаркой пока не покинула меня и поддерживалась семьей, не желающей огорчать меня признанием очевидного. Мои новые друзья не скупились на «проверенные» способы установления породности собаки. Во всяком случае, «родинки» на морде были добросовестно пересчитаны и прогноз дан благоприятный. Сейчас я думаю, что они меня пожалели и не стали говорить правду, благоразумно решив, что постепенное преображение моего щенка овчарки в дворнягу я переживу легче. Так и случилось. Поприставав еще немного к Алексею и Л.И. как к специалистам (их собаки были на несколько месяцев старше моей, а сами они на несколько десятков лет старше меня) с вопросом: овчарка ли Кир, я смирилась с неизбежным. А тут как раз мои друзья занялись во всю дрессировкой, заразив меня своим энтузиазмом.

Кир отличался живостью характера, и щенячьи штучки с удиранием к собакам, пожиранием отходов и прочими безобразиями удавались ему легко. Разозленная его очередным «пикником на природе», я решила испытать на нем, как мне казалось, очень эффективный способ отучения от собирательства.

Моя мама готовила горчицу сама из горчичного порошка и очень гордилась крепостью получаемого продукта. На мой вкус ядовитость ее горчицы была чрезмерной, что и навело меня на мысль использовать ее.  Щедро намазав куски колбасы маминой фирменной горчицей, я разбросала их в злачном месте, куда все наши собаки любили наведаться в надежде поживиться. Не подозревающий подвоха пес устремился в нужном направлении моментально. Я потирала руки, предвкушая, какое разочарование ждет его впереди. «Будет знать, как хватать что попало с земли!» - мстительно думала я. Основываясь на собственном опыте, я представляла, как он будет плеваться и кашлять, тяпнув маминой горчицы. Наткнувшись на колбасу,  Кир слегка опешил от неожиданного изобилия. До сего момента колбаса ему в природе попадалась в основном в виде шкурок. Тем не менее,  решил времени даром не терять. Колбасу он сожрал с жуткой скоростью и с видимым удовольствием, даже не поморщившись. Горчица не произвела на него никакого впечатления, разве что облизывался он дольше обычного. Пока я на изрядном расстоянии от него хлопала глазами, осознавая провал своей операции, Кир добавил к колбасе еще какую-то гадость, уже «естественного» происхождения и, довольный моим невмешательством, побежал дальше, жизнерадостно помахивая хвостом.  О своем эксперименте с горчицей я решила никому не рассказывать, чтобы не стать посмешищем в глаза более искушенных собаковладельцев. Несколько позже я с удивлением узнала, что не одинока, довольно многие пробовали отучить собак от подбирания с земли подобным способом  с похожим результатом. Иногда собаки, загодя чувствуя подвох, просто не брали куски с горчицей, благополучно продолжая собирать все остальное. Чаще горчица совершенно не производила на них должного впечатления. Во всяком случае, не знаю ни одного примера с положительным результатом.